пятница, 07 августа 2015
Почему, мы не смотрим друг другу в глаза?
Какое лихо пробежало меж нами, какая беда?
Что улыбкам нашим внимают лишь зеркала.
Попеременно сменяя друг друга.
Почему, мы не видим слезы друг друга?
Скажи-ка подруга, это стало платной услугой?
Или быть может, пронзила нас жизни стрела,
Сделав черствее самого крепкого сплава.
Почему, мы не видим улыбок друг друга?
Прикрываясь экраном ТВ и телефона.
Какая-то странная штука, или какая-то забава,
Фиксировать горе. Видимо счастье просто устало.
Мы не смотрим друг другу в глаза,
Не смотрим, как плачут другие.
Прикрываясь пленочкой из нулей.
Лайкаем с восторгом слова пустые!
Какое лихо пробежало меж нами, какая беда?
Что улыбкам нашим внимают лишь зеркала.
Попеременно сменяя друг друга.
Почему, мы не видим слезы друг друга?
Скажи-ка подруга, это стало платной услугой?
Или быть может, пронзила нас жизни стрела,
Сделав черствее самого крепкого сплава.
Почему, мы не видим улыбок друг друга?
Прикрываясь экраном ТВ и телефона.
Какая-то странная штука, или какая-то забава,
Фиксировать горе. Видимо счастье просто устало.
Мы не смотрим друг другу в глаза,
Не смотрим, как плачут другие.
Прикрываясь пленочкой из нулей.
Лайкаем с восторгом слова пустые!
четверг, 30 июля 2015
Все началось в одну из тех зим, что длятся, казалось бы вечно. Когда темно утром, серо днем и еще темнее ночью. А ветер дует, как будто отовсюду. Продувая улочки маленького города Н. насквозь, не оставляя шансов на спасение, блуждающим между домов людям. Жизнь города Н. плотно соприкасается с жизнью природы, что окружает его. Настроение его завесило от количества собранного урожая и качеством счастья, которое преобладает у его не многочисленных граждан. Город Н, вырос из столетних болот, возведенный в горном кольце, руками умельцев. Что кропотливо по камешку возводили каждый из его домов. Выкладывали камнем дороги, и запускали первые мельницы, дубильни, пекарни и таверны. Днем бродил шарманщик, пел свои лиричные песни, а рядом с шарманщиком шла девушка в широкой юбке, в длинном, кружевном шарфе-вуали, перчатках и в соломенной шляпке на подобие канотье. Шли они, оба немного прихрамывая для пущего драматизма. А дама то и дело снимала шляпу, протягивая ее прохожим.
На фоне бушующего дня, контрастировала ненасытная ночь. С его бесчинствующим кутежом, похмельными песнями, доносящимися из трактира. Ночью выползало на улицу подполье мятежных душ, с запахом сточных канав и нечистот.
Так же в городе иногда из всей немногочисленной толпы находились безымянные герои, чьи имена люди вспоминают добрым словом тогда, когда им предстоит дорога через пустоши, или северную равнину, навстречу Блуждающим холмам, до ближайших городов. Будь то Хамо̀н, Пѐтра или Фор. И тогда-то люди вспоминают Ходоков, чьи храбрость и воля спасли им жизнь. Потому что карты, сделанные ими, указали правильный путь.
Город Н. пересекает река Багровая, ее вода багрово-красного цвета зловеще бурлит и пенится, как будто ее каналы наполнены кровью. Но не все так страшно, и мрачно как вам могло показаться. Это всего лишь обыкновенные водоросли со дна реки, дают такой багрянец. По рассказам ходоков река тянется от города на пятьсот, а то тысячу лиг. И соединяется с одиннадцатью мелководными реками, на юге и западе. В самой глубокой части Багровой реки, на юге говорят, скрыт под слоем ила легендарный город Кааб.
Сейчас город Н. накрыл снег, сезон стужи продлится еще несколько дней. Но горожане уже готовятся во всю к встрече нового сезона. А сейчас как раз у меня такое настроение, когда ни куда не хочется выходить, особенно зная что, на улице мороз, и дует промозглый ветер.
Мой небольшой домик, а точнее комната на втором этаже в доме, в котором я жил находился напротив главной площади. И я частенько любил смотреть на царящую днем суету. Всюду сновали пекари, неся поддоны с хлебом, цветочницы улыбаясь, продавали цветы, с другой стороны доносились звуки кузнечного молота и запах свежей рыбы. И даже мороз, был не в силах остановить этот хоровод.
Сквозь бурлящий и улюлюкающий поток пробирался наш почтальон. Он гневно смотрел на людей вокруг него и отпихивал их в стороны локтями. Направлялся он прямиком к моей двери. Я встретил у входа.
- Доброго дня, Ходок. Поприветствовал он меня.
- И тебе доброго дня, Лѐку. Он одним ловким движением перекинул сумку из-за спины, поместив ее у себя на животе, немного порылся и извлек конверт. С многозначительным видом передал его мне. Потом он попрощался, слегка рукой приподняв козырек своей шляпы и молча, удалился обратно в человеческий поток.
Я повертел в руках конверт, немного посмотрел ему вслед и пошел обратно в дом. Поднимаясь по скрипучей лестнице на свой немало важный второй этаж, я заметил, что на письме нет имени отправителя, а указан только адрес. И он меня удивил! На конверте красивым каллиграфичным почерком было написано «Город тихих голосов».
Много слышал об этом месте от сторожил нашего промысла. Более старых и уже отошедших от дел ходоков. Говаривали, что попадают туда только по приглашению Смотрителя. Что там всегда идет снег, что город изрезан мелкими реками. Что большая его часть находится под землей. Что он продувается всеми ветрами, и, проносясь потоками по улицам, кажется, что ты можешь различить в этом гуле, чьи-то голоса. За это вероятнее всего его так и прозвали. Но в виду не многочисленных очевидцев, которые могли бы поделиться с остальными достоверной информацией, все это были лишь сказки. И большая часть из тех кто, хоть что-то мало-мальски знал об этом месте, почили с миром в своих постелях, или пропали без вести много лун назад.
Поднявшись наверх, я прошел в свою комнату, и уселся в кресло. Повертел конверт в руках, бумага приятной на ощупь, и холодная. Точно бы внутри конверта поселилась стужа. Вскрыв конверт, внутри обнаружил сложенный пополам лист бумаги с одной лишь надписью в середине: «Я жду тебя»
На фоне бушующего дня, контрастировала ненасытная ночь. С его бесчинствующим кутежом, похмельными песнями, доносящимися из трактира. Ночью выползало на улицу подполье мятежных душ, с запахом сточных канав и нечистот.
Так же в городе иногда из всей немногочисленной толпы находились безымянные герои, чьи имена люди вспоминают добрым словом тогда, когда им предстоит дорога через пустоши, или северную равнину, навстречу Блуждающим холмам, до ближайших городов. Будь то Хамо̀н, Пѐтра или Фор. И тогда-то люди вспоминают Ходоков, чьи храбрость и воля спасли им жизнь. Потому что карты, сделанные ими, указали правильный путь.
Город Н. пересекает река Багровая, ее вода багрово-красного цвета зловеще бурлит и пенится, как будто ее каналы наполнены кровью. Но не все так страшно, и мрачно как вам могло показаться. Это всего лишь обыкновенные водоросли со дна реки, дают такой багрянец. По рассказам ходоков река тянется от города на пятьсот, а то тысячу лиг. И соединяется с одиннадцатью мелководными реками, на юге и западе. В самой глубокой части Багровой реки, на юге говорят, скрыт под слоем ила легендарный город Кааб.
Сейчас город Н. накрыл снег, сезон стужи продлится еще несколько дней. Но горожане уже готовятся во всю к встрече нового сезона. А сейчас как раз у меня такое настроение, когда ни куда не хочется выходить, особенно зная что, на улице мороз, и дует промозглый ветер.
Мой небольшой домик, а точнее комната на втором этаже в доме, в котором я жил находился напротив главной площади. И я частенько любил смотреть на царящую днем суету. Всюду сновали пекари, неся поддоны с хлебом, цветочницы улыбаясь, продавали цветы, с другой стороны доносились звуки кузнечного молота и запах свежей рыбы. И даже мороз, был не в силах остановить этот хоровод.
Сквозь бурлящий и улюлюкающий поток пробирался наш почтальон. Он гневно смотрел на людей вокруг него и отпихивал их в стороны локтями. Направлялся он прямиком к моей двери. Я встретил у входа.
- Доброго дня, Ходок. Поприветствовал он меня.
- И тебе доброго дня, Лѐку. Он одним ловким движением перекинул сумку из-за спины, поместив ее у себя на животе, немного порылся и извлек конверт. С многозначительным видом передал его мне. Потом он попрощался, слегка рукой приподняв козырек своей шляпы и молча, удалился обратно в человеческий поток.
Я повертел в руках конверт, немного посмотрел ему вслед и пошел обратно в дом. Поднимаясь по скрипучей лестнице на свой немало важный второй этаж, я заметил, что на письме нет имени отправителя, а указан только адрес. И он меня удивил! На конверте красивым каллиграфичным почерком было написано «Город тихих голосов».
Много слышал об этом месте от сторожил нашего промысла. Более старых и уже отошедших от дел ходоков. Говаривали, что попадают туда только по приглашению Смотрителя. Что там всегда идет снег, что город изрезан мелкими реками. Что большая его часть находится под землей. Что он продувается всеми ветрами, и, проносясь потоками по улицам, кажется, что ты можешь различить в этом гуле, чьи-то голоса. За это вероятнее всего его так и прозвали. Но в виду не многочисленных очевидцев, которые могли бы поделиться с остальными достоверной информацией, все это были лишь сказки. И большая часть из тех кто, хоть что-то мало-мальски знал об этом месте, почили с миром в своих постелях, или пропали без вести много лун назад.
Поднявшись наверх, я прошел в свою комнату, и уселся в кресло. Повертел конверт в руках, бумага приятной на ощупь, и холодная. Точно бы внутри конверта поселилась стужа. Вскрыв конверт, внутри обнаружил сложенный пополам лист бумаги с одной лишь надписью в середине: «Я жду тебя»
четверг, 30 апреля 2015
Посвящается моим родителям
«Покидая стены дома, ты оставляешь каждый раз частицу себя. А путь обратно бесконечен, мы уже ищем другой дом, а подчас просто утешение. Пусть нам всегда будет куда возвращаться».
Тропы, что вода, окунаешься в одну, на ее место приходит другая и так до бесконечности. Пути, дороги переплетаются и расходятся в разные стороны, случаи и случайности всегда сопровождают нас, всю нашу жизнь. Подталкивают нас на край, либо дают сделать выбор. Перед нами всегда стоит выбор, он бывает легким, а подчас бывает невыносимо тяжким. Но взгляд направленный вдаль, на путь, что уходит куда-то, так до сих пор и смотрит в этот необъятный мир.
Змеистая дорога отражалась в глазах человека, которые были небесного цвета, такие глубокие, наполненные нерушимой надеждой и еле уловимой грустью. В волосах играл ветер, весело шелестела листва, попадая в потоки дующего ветра. Пыльные вихри гуляли по дороге ведущей вдаль. Деревья наклонялись в разные стороны, как будто танцевали и, шурша кущами, что-то тихо напевали друг другу.
Где-то там, в этой неизвестности, в этом минувшем прошлом, и безмятежном настоящем был я. Что оставил там, что осталось в том времени, в котором я уже ни когда не буду. Чей взгляд будет провожать меня в дорогу, роняя слезы горя или радости, или все смоет дождь?! Все поддастся ходу самого могущественного тирана и милосердного царя в мире – времени. Присел на корточки, взял в руку щепотку земли и помял ее в руках. Открыл ладонь, земля падала вниз, ее подхватывал ветер.
Мне всегда хотелось уходить, что бы вернуться. Хотелось уйти, что бы соскучиться по дому.
Став ветром, эта дорога превратилась в куда более длинную, чем раньше. Да и дом свой я пережил, я пережил все, что мне было дорого. Возвращаться было не куда. Мудрецы говорят, у всякого своя планида, все равно как камень с неба. Выйдешь утром из дому, а воротишься ли – не известно. Мне же оставалась только высь, это необъятное небо. Мне так хотелось еще раз ступить на землю, пройтись босыми ногами по дороге. Почувствовать этот томный трепет в груди. Ожидание того, что вот сейчас, именно сейчас из-за поворота появится мой дом.
Все это не правда, не правда, я вам говорю. Не правда то, что у дома есть стены, есть тепло очага. Этого нет. Есть душа у дома твоего. И какой она будет, все зависит от тебя. Насколько ярко будет гореть этот самый огонь, и насколько крепки буду твои стены решать тебе. Если все это имеет смысл.
Мне всегда мало слов, когда начинаешь задумываться о чем-то, о том, что должен сказать или сделать. Странное действо происходит с твоей головой. Она пустеет. Слова и мысли покидают ее с завидной быстротой олимпийского спринтера. Превращаясь в один сжатый пучок нервов, который на время выходит из тела, зависает в воздухе, а потом влетает в него обратно. Наполняя бессодержательную оболочку новыми эмоциями, чувствами и ощущениями. Этот момент вы называете вдохновением вероятнее всего. А до тех пор, пока ты не станешь вдохновенным и исступленным, этот шар витает в воздухе рядом с тобой.
Мне всегда хотелось возвращаться, идти «назад», идти обратно. Но смыслы возвращения постепенно, повременно теряются в бесчисленном, бесконечном, нескончаемом потоке дорог. А что если сам смысл возвращения, это только иллюзия покоя, иллюзия цели. Выбор пути, это посредственность. Миф, который имеет свой вес уже многие и многие годы. А что ведет тебя обратно?! Что заставляет тебя идти туда, откуда ты пришел или туда, куда ты хочешь прийти?! Инстинкт или надежда, которая попав в один сосуд с верой, превратилась в бурный коктейль из мироощущений и ярких порывов. И вот уже, будучи шедшим, снова идешь.
Своей пустотой я обязан ей, милостивая мать, которая приняла меня к себе. Дала мне кров дала мне тепло, которого я ни когда не испытывал ранее. Она одарила меня лаской и любовью, которой у меня не было. Или была но не такая как я хотел. Не оправдала моих ожиданий. Все как то так сложилось, что я обрел новый дом. Я стал ветром не просто так, мне всегда хотелось искать простора на просторе. Я его нашел, будучи ветром, не таким сильным как ураганные, а просто самым обыкновенным восточным ветром.
Но я забыл, забыл все, что нужно было помнить. Ведь только воспоминания делали меня живым. Так я думал до того как стал ветром. Сейчас я не вижу своих рук, не вижу ног. Я слышу только свои мысли. Сторонние читать не умею, а говорить мне не с кем ведь рта у меня тоже нет.
Я видел многое, страны и города пролетали у меня перед глазами. Легким дуновением я пролетал по улицам и улочкам дворов. Иногда мне хотелось играть, и я разбрасывал в стороны собранные дворниками листья. Играл. Играл, как дитя играл как тот, у кого ничего нет и не о чем думать. А завтра это только слово из пяти букв, которое больше я ничего не значит и значит, не может, так как души у меня тоже нет. Я ее лишился вместе с телом
Я ронял эту листву на людей, прикасаясь к ним листьями. Они веселились в этом листопаде и мне было тоже весело от того что было весело им. Они радовались листопаду так же как мне. Некоторые становились, как будто бы хотели взлететь, расставляя руки в стороны, а я начинал дуть и проносился, развевая одежду. Люди закрывали глаза от удовольствия и от ощущения полета.
Но все это было не то, какая-то невидимая часть меня, все еще была не спокойна, тревожна. Тревожилась о доме, о том кем я был и кем стал. Но не помнил я этого. В моих мыслях блуждал только ветер.
А когда начинался дождь, я начинал стучать в окна, не знаю зачем. Просто мне хотелось, что бы меня заметили. С помощью него я плакал, говоря: « Мне некуда идти…»
Путь – это дорога, которую нельзя увидеть, ее можно только пройти до конца.
Свою дорогу я не мог пройти, поэтому толкал людей на правильный путь не пытаясь понять. Что в каждом из них я хочу увидеть самого себя. А ведь я здесь. Я же здесь!!!
Но однажды, я перестану дуть и вернусь домой…
«Покидая стены дома, ты оставляешь каждый раз частицу себя. А путь обратно бесконечен, мы уже ищем другой дом, а подчас просто утешение. Пусть нам всегда будет куда возвращаться».
Тропы, что вода, окунаешься в одну, на ее место приходит другая и так до бесконечности. Пути, дороги переплетаются и расходятся в разные стороны, случаи и случайности всегда сопровождают нас, всю нашу жизнь. Подталкивают нас на край, либо дают сделать выбор. Перед нами всегда стоит выбор, он бывает легким, а подчас бывает невыносимо тяжким. Но взгляд направленный вдаль, на путь, что уходит куда-то, так до сих пор и смотрит в этот необъятный мир.
Змеистая дорога отражалась в глазах человека, которые были небесного цвета, такие глубокие, наполненные нерушимой надеждой и еле уловимой грустью. В волосах играл ветер, весело шелестела листва, попадая в потоки дующего ветра. Пыльные вихри гуляли по дороге ведущей вдаль. Деревья наклонялись в разные стороны, как будто танцевали и, шурша кущами, что-то тихо напевали друг другу.
Где-то там, в этой неизвестности, в этом минувшем прошлом, и безмятежном настоящем был я. Что оставил там, что осталось в том времени, в котором я уже ни когда не буду. Чей взгляд будет провожать меня в дорогу, роняя слезы горя или радости, или все смоет дождь?! Все поддастся ходу самого могущественного тирана и милосердного царя в мире – времени. Присел на корточки, взял в руку щепотку земли и помял ее в руках. Открыл ладонь, земля падала вниз, ее подхватывал ветер.
Мне всегда хотелось уходить, что бы вернуться. Хотелось уйти, что бы соскучиться по дому.
Став ветром, эта дорога превратилась в куда более длинную, чем раньше. Да и дом свой я пережил, я пережил все, что мне было дорого. Возвращаться было не куда. Мудрецы говорят, у всякого своя планида, все равно как камень с неба. Выйдешь утром из дому, а воротишься ли – не известно. Мне же оставалась только высь, это необъятное небо. Мне так хотелось еще раз ступить на землю, пройтись босыми ногами по дороге. Почувствовать этот томный трепет в груди. Ожидание того, что вот сейчас, именно сейчас из-за поворота появится мой дом.
Все это не правда, не правда, я вам говорю. Не правда то, что у дома есть стены, есть тепло очага. Этого нет. Есть душа у дома твоего. И какой она будет, все зависит от тебя. Насколько ярко будет гореть этот самый огонь, и насколько крепки буду твои стены решать тебе. Если все это имеет смысл.
Мне всегда мало слов, когда начинаешь задумываться о чем-то, о том, что должен сказать или сделать. Странное действо происходит с твоей головой. Она пустеет. Слова и мысли покидают ее с завидной быстротой олимпийского спринтера. Превращаясь в один сжатый пучок нервов, который на время выходит из тела, зависает в воздухе, а потом влетает в него обратно. Наполняя бессодержательную оболочку новыми эмоциями, чувствами и ощущениями. Этот момент вы называете вдохновением вероятнее всего. А до тех пор, пока ты не станешь вдохновенным и исступленным, этот шар витает в воздухе рядом с тобой.
Мне всегда хотелось возвращаться, идти «назад», идти обратно. Но смыслы возвращения постепенно, повременно теряются в бесчисленном, бесконечном, нескончаемом потоке дорог. А что если сам смысл возвращения, это только иллюзия покоя, иллюзия цели. Выбор пути, это посредственность. Миф, который имеет свой вес уже многие и многие годы. А что ведет тебя обратно?! Что заставляет тебя идти туда, откуда ты пришел или туда, куда ты хочешь прийти?! Инстинкт или надежда, которая попав в один сосуд с верой, превратилась в бурный коктейль из мироощущений и ярких порывов. И вот уже, будучи шедшим, снова идешь.
Своей пустотой я обязан ей, милостивая мать, которая приняла меня к себе. Дала мне кров дала мне тепло, которого я ни когда не испытывал ранее. Она одарила меня лаской и любовью, которой у меня не было. Или была но не такая как я хотел. Не оправдала моих ожиданий. Все как то так сложилось, что я обрел новый дом. Я стал ветром не просто так, мне всегда хотелось искать простора на просторе. Я его нашел, будучи ветром, не таким сильным как ураганные, а просто самым обыкновенным восточным ветром.
Но я забыл, забыл все, что нужно было помнить. Ведь только воспоминания делали меня живым. Так я думал до того как стал ветром. Сейчас я не вижу своих рук, не вижу ног. Я слышу только свои мысли. Сторонние читать не умею, а говорить мне не с кем ведь рта у меня тоже нет.
Я видел многое, страны и города пролетали у меня перед глазами. Легким дуновением я пролетал по улицам и улочкам дворов. Иногда мне хотелось играть, и я разбрасывал в стороны собранные дворниками листья. Играл. Играл, как дитя играл как тот, у кого ничего нет и не о чем думать. А завтра это только слово из пяти букв, которое больше я ничего не значит и значит, не может, так как души у меня тоже нет. Я ее лишился вместе с телом
Я ронял эту листву на людей, прикасаясь к ним листьями. Они веселились в этом листопаде и мне было тоже весело от того что было весело им. Они радовались листопаду так же как мне. Некоторые становились, как будто бы хотели взлететь, расставляя руки в стороны, а я начинал дуть и проносился, развевая одежду. Люди закрывали глаза от удовольствия и от ощущения полета.
Но все это было не то, какая-то невидимая часть меня, все еще была не спокойна, тревожна. Тревожилась о доме, о том кем я был и кем стал. Но не помнил я этого. В моих мыслях блуждал только ветер.
А когда начинался дождь, я начинал стучать в окна, не знаю зачем. Просто мне хотелось, что бы меня заметили. С помощью него я плакал, говоря: « Мне некуда идти…»
Путь – это дорога, которую нельзя увидеть, ее можно только пройти до конца.
Свою дорогу я не мог пройти, поэтому толкал людей на правильный путь не пытаясь понять. Что в каждом из них я хочу увидеть самого себя. А ведь я здесь. Я же здесь!!!
Но однажды, я перестану дуть и вернусь домой…
среда, 29 апреля 2015
Духи сегодня молчали. Они сохраняли молчание уже довольно долго. Я не старался их донимать разговорами, вопросами без особой надобности. Духи всегда благоволили ко мне, хотя их оценка, влияние и мнение о тебе будет всегда беспристрастной. Как бы сильно ты не желал расположить их к себе. Жертвы, принесенные тобой им в дар, лишь на краткий промежуток времени обратят их внимание на тебя, дабы выполнить священный договор который ты заключаешь с ними. На равно выгодных условиях.
Лунный свет пробивался в мое жилище, сквозь прохудившуюся крышу на земляной пол падали капли дождя. Это было чудесное зрелище, правда пришлось немного сдвинуть восприятие. Мертвенно белый свет луны, и барабанная дробь рвущихся с неба к земле капель. Световое шоу, сопровождающееся грохотом тысячи тысяч барабанов. И твое тело невольно начинает двигаться в такт с этим боем, купаясь в свете. Наслаждаясь им и утопая в белесых красках, обволакивая себя ночными тенями, и рисуя в воздухе узоры, впуская другой мир в себя, давая ему посмотреть на себя с любой из возможных сторон и проекций. Утопая в этих волнах из света, воды и мрака.
Только потом, когда бой барабанов утихнет, ты снова почувствуешь горечь догорающего костра, прохладу утра и влажность земли.
Лунный свет пробивался в мое жилище, сквозь прохудившуюся крышу на земляной пол падали капли дождя. Это было чудесное зрелище, правда пришлось немного сдвинуть восприятие. Мертвенно белый свет луны, и барабанная дробь рвущихся с неба к земле капель. Световое шоу, сопровождающееся грохотом тысячи тысяч барабанов. И твое тело невольно начинает двигаться в такт с этим боем, купаясь в свете. Наслаждаясь им и утопая в белесых красках, обволакивая себя ночными тенями, и рисуя в воздухе узоры, впуская другой мир в себя, давая ему посмотреть на себя с любой из возможных сторон и проекций. Утопая в этих волнах из света, воды и мрака.
Только потом, когда бой барабанов утихнет, ты снова почувствуешь горечь догорающего костра, прохладу утра и влажность земли.
Ворон спит в седых горах.
Зимней ночью на камнях
Нечем поживиться,
Нечем поживиться.
А вот раньше были дни -
Птице не было нужды
На камнях ютиться,
На камнях ютиться...
Приход.
Смерть была здесь на каждой из улиц. Она была в подворотне, вдувая бездушный ветер в окна. Стояла за углом, незнакомцем в бесцветном, измазанном грязью и пылью плаще. Являлась в дом неспешно болезнью, а потом слушала звуки рыдающей у постели матери.
Уже давно что-то не ладное творилось внутри и вокруг Тантра. У Края сгущался туман, что закрывал дымкой происходящее внизу. Немногие смельчаки решались на походы к Краю и хотя бы заглянуть за него, не говоря уже о том, что бы спускаться или хотя бы посидеть. Боги покинули это место.
Люди боялись ночи, они боялись шорохов и нескончаемого ожидания новой боли. За дверью с незаурядной точностью ходили патрули, высекая металлическими башмаками камни из мостовой. Скрежеща металлом доспехов о металл. Железный Легион чутко охранял покой города, от врагов как внешних, так и внутренних. Патриархи отрядов ревностно отстаивали статус-кво города-государства.
- Не спокойно мне, что-то! Сказал тихо, себе под нос один из охранников, по имени Крастор. Они несли свою вахту у главных городских ворот. В ответ он услышал только бурчание своего напарника Буливара. – Вот и вороны снова кружить начали над полем. Сказал Крастор и втянул голову в плечи. Город должен был спать спокойно, так напутствовали им Патриархи, так они считали сами. Эта фраза, была под кожей и врезалась в нервы. Но город должен спать спокойно.
Крастор хмыкнул. – Не иначе, как кого-то прикончили неподалеку в лесу. И еще темень эта, вообще ничего не видать. Он сплюнул себе под ноги, и лицо его исказила гримаса недовольства.- Тучи как будто сотканы из мрака, скажи Буливар?! Обратился он к напарнику, а тот в ответ как и обычно хмыкнул себе под нос. - Кажется, иногда, что они упадут нам на головы, спасите нас от беды древние боги. И начал причитать, восхваляя Всеотца Тоша, Великую жрицу Ма, непобедимого воина Грумкара. Крастор сел на землю, прислонившись спиной к кирпичной стене. Факелы мерно чадили у него перед глазами, разбрасывая вокруг себя искры, безуспешно пытаясь разогнать опустившиеся тени на город. Он вытер лицо рукой, кожа почувствовала холодный металл железной рукавицы.
Тишина нагнетала и без того разгулявшееся воображение. А город меж тем, должен спать спокойно.
Огонь, пожирающий жилища, багровым заревом блестел на горизонте. Грязно-черный дым застил все вокруг, как вуаль тьмы, стелился по земле, словно обладал разумом. Будто бы сам рогатый спустился на землю, возжелав человеческих душ. И не под силу сдержать его даже великим богам. В темноте рычали твари, те, кто их видел хотя бы раз и выжил, называли их Пустыми. Взгляд остекленевших глаз, который было невозможно забыть, преследовал пострадавших долгое время. Пока кто-то не мирился с мыслями о произошедшем или, не сходил с ума.
Зимней ночью на камнях
Нечем поживиться,
Нечем поживиться.
А вот раньше были дни -
Птице не было нужды
На камнях ютиться,
На камнях ютиться...
Приход.
Смерть была здесь на каждой из улиц. Она была в подворотне, вдувая бездушный ветер в окна. Стояла за углом, незнакомцем в бесцветном, измазанном грязью и пылью плаще. Являлась в дом неспешно болезнью, а потом слушала звуки рыдающей у постели матери.
Уже давно что-то не ладное творилось внутри и вокруг Тантра. У Края сгущался туман, что закрывал дымкой происходящее внизу. Немногие смельчаки решались на походы к Краю и хотя бы заглянуть за него, не говоря уже о том, что бы спускаться или хотя бы посидеть. Боги покинули это место.
Люди боялись ночи, они боялись шорохов и нескончаемого ожидания новой боли. За дверью с незаурядной точностью ходили патрули, высекая металлическими башмаками камни из мостовой. Скрежеща металлом доспехов о металл. Железный Легион чутко охранял покой города, от врагов как внешних, так и внутренних. Патриархи отрядов ревностно отстаивали статус-кво города-государства.
- Не спокойно мне, что-то! Сказал тихо, себе под нос один из охранников, по имени Крастор. Они несли свою вахту у главных городских ворот. В ответ он услышал только бурчание своего напарника Буливара. – Вот и вороны снова кружить начали над полем. Сказал Крастор и втянул голову в плечи. Город должен был спать спокойно, так напутствовали им Патриархи, так они считали сами. Эта фраза, была под кожей и врезалась в нервы. Но город должен спать спокойно.
Крастор хмыкнул. – Не иначе, как кого-то прикончили неподалеку в лесу. И еще темень эта, вообще ничего не видать. Он сплюнул себе под ноги, и лицо его исказила гримаса недовольства.- Тучи как будто сотканы из мрака, скажи Буливар?! Обратился он к напарнику, а тот в ответ как и обычно хмыкнул себе под нос. - Кажется, иногда, что они упадут нам на головы, спасите нас от беды древние боги. И начал причитать, восхваляя Всеотца Тоша, Великую жрицу Ма, непобедимого воина Грумкара. Крастор сел на землю, прислонившись спиной к кирпичной стене. Факелы мерно чадили у него перед глазами, разбрасывая вокруг себя искры, безуспешно пытаясь разогнать опустившиеся тени на город. Он вытер лицо рукой, кожа почувствовала холодный металл железной рукавицы.
Тишина нагнетала и без того разгулявшееся воображение. А город меж тем, должен спать спокойно.
Огонь, пожирающий жилища, багровым заревом блестел на горизонте. Грязно-черный дым застил все вокруг, как вуаль тьмы, стелился по земле, словно обладал разумом. Будто бы сам рогатый спустился на землю, возжелав человеческих душ. И не под силу сдержать его даже великим богам. В темноте рычали твари, те, кто их видел хотя бы раз и выжил, называли их Пустыми. Взгляд остекленевших глаз, который было невозможно забыть, преследовал пострадавших долгое время. Пока кто-то не мирился с мыслями о произошедшем или, не сходил с ума.
Солнца в этом мире нет, но есть его так сказать заменитель. Кристалл, растущий из сводов пещеры, которую смертные привыкли называть Адом. Мы же жители этого мира знаем это место как - Дом Лжи. Но не все так отвратительно и омерзительно в этом мире смею доложить. Я даже спустя время привык к этому туману и огненным реками. В них есть своеобразная романтика, сладкая грусть.
Обо всем этом я рассуждал сидя перед окном и в очередной раз, разбирая свои богатства в виде шестерней, зубчатых колес и различных механизмов. Мне нравилось в них копаться, разглядывая. Собирать часы, потом их разрушать и снова создавать что то, что бы могло утолить мою тягу к совершенству.
В дверь моих покоев постучали, это был сторожевой бес. У него для меня было послание. На стоявшее передо мной создание можно было ни как не реагировать, даже было ему лучше, что его не заметили. Это их работа, бояться своих господ. А то ненароком поджарят филейную часть на огне, шутки ради. Поэтому лучше как можно быстрее уйти с линии периферического зрения угрозы.
Он сообщил мне, что королева Лилит ожидает меня в своих покоях. Я захлопнул дверь перед его лицом, постоял, немного собираясь с мыслями, подхватил куртку со стоявшей рядом с дверью вешалки и вышел в коридор. Снаружи меня ожидал, тот же самый бес, который был моим провожатым. Он должен был довести меня до покоев нашей долго страдательной королевы-матери.
Миновав несколько лестничных пролетов и парочку коридоров, мы оказались перед входом в ее обиталище. Он не громко поскреб в дверь когтистой лапой, с той стороны раздались шаги. Вскоре тяжелая деревянная преграда отворилась, и в ее проеме показалась обнаженная фигура девушки. Ее загорелое тело пробуждало похотливые мысли, а руки сами собой начинали потеть. Но нам-то известно, что это всего лишь оболочка. Это лживое создание, создано с одной целью, покорять своей красотой. Но лишь не многие, у кого хватит сил отвести взгляд от идеальной формы и размеров груди, смогут увидеть кожистые крылья, что прячутся под шелковым плащом. Суккуб, а вот и ее ненаглядная сестренка, Инкуб. Сидит, прислонившись спиной к трону королевы, и ласкает себя погруженная в свои развратные мысли. На троне закинув ноги на ручку, восседает само совершенство, королева Лилит.
Сквозь тонкую материю платья пробиваются черты ее чертовски аппетитного тела.
- Вызывали, моя королева? Поклонившись, спросил я.
- Да. Отстраненно ответила королева, и перевела на меня взгляд своих маслянисто-сонных глаз. На ее лице читалась абсолютная скука.
- Чего желает моя госпожа? Подойдя вплотную к ее трону, спросил я.
- Твое лицо, Маркус. Время над ним не властно. Она провела холодной, как лед ладонью по моей щеке. Время, это то, что я уважал больше всего в этом и других мирах. Ведь я был часовщиком Дома лжи. И держал руку на пульсе каждого смертного существа. Для моего тела время не имело значения, но для моего разума оно было нечто непостижимым, о чем можно было думать вечно. – Оно как всегда белое, и эти черные разводы как у шута, словно бы ты всегда плачешь. Но твоя вечная улыбка говорит об обратном, и я тоже начинаю улыбаться вместе с тобой. Она снова посмотрела на меня, и внезапно осеклась. Черты ее лица заострились, и теперь я увидел богиню, такой, какой она должна быть.
- Маркус, ты должен сделать для меня кое-что. Повелительно проговорила она, именно с той интонацией как мне нравится. Она замолчала, и в воздухе повисла не ловкая пауза.
- Все, что угодно, моя госпожа. Нарушая тишину, проговорил я, нарочито с ехидной улыбкой.
Суккуб и Инкуб сидели рядом с королевой и с интересом наблюдали. Бросая насмешливые взгляды то на меня, то друг на друга. В конце концов, королева сказал о своем желании. И это желание мне не понравилось.
Обо всем этом я рассуждал сидя перед окном и в очередной раз, разбирая свои богатства в виде шестерней, зубчатых колес и различных механизмов. Мне нравилось в них копаться, разглядывая. Собирать часы, потом их разрушать и снова создавать что то, что бы могло утолить мою тягу к совершенству.
В дверь моих покоев постучали, это был сторожевой бес. У него для меня было послание. На стоявшее передо мной создание можно было ни как не реагировать, даже было ему лучше, что его не заметили. Это их работа, бояться своих господ. А то ненароком поджарят филейную часть на огне, шутки ради. Поэтому лучше как можно быстрее уйти с линии периферического зрения угрозы.
Он сообщил мне, что королева Лилит ожидает меня в своих покоях. Я захлопнул дверь перед его лицом, постоял, немного собираясь с мыслями, подхватил куртку со стоявшей рядом с дверью вешалки и вышел в коридор. Снаружи меня ожидал, тот же самый бес, который был моим провожатым. Он должен был довести меня до покоев нашей долго страдательной королевы-матери.
Миновав несколько лестничных пролетов и парочку коридоров, мы оказались перед входом в ее обиталище. Он не громко поскреб в дверь когтистой лапой, с той стороны раздались шаги. Вскоре тяжелая деревянная преграда отворилась, и в ее проеме показалась обнаженная фигура девушки. Ее загорелое тело пробуждало похотливые мысли, а руки сами собой начинали потеть. Но нам-то известно, что это всего лишь оболочка. Это лживое создание, создано с одной целью, покорять своей красотой. Но лишь не многие, у кого хватит сил отвести взгляд от идеальной формы и размеров груди, смогут увидеть кожистые крылья, что прячутся под шелковым плащом. Суккуб, а вот и ее ненаглядная сестренка, Инкуб. Сидит, прислонившись спиной к трону королевы, и ласкает себя погруженная в свои развратные мысли. На троне закинув ноги на ручку, восседает само совершенство, королева Лилит.
Сквозь тонкую материю платья пробиваются черты ее чертовски аппетитного тела.
- Вызывали, моя королева? Поклонившись, спросил я.
- Да. Отстраненно ответила королева, и перевела на меня взгляд своих маслянисто-сонных глаз. На ее лице читалась абсолютная скука.
- Чего желает моя госпожа? Подойдя вплотную к ее трону, спросил я.
- Твое лицо, Маркус. Время над ним не властно. Она провела холодной, как лед ладонью по моей щеке. Время, это то, что я уважал больше всего в этом и других мирах. Ведь я был часовщиком Дома лжи. И держал руку на пульсе каждого смертного существа. Для моего тела время не имело значения, но для моего разума оно было нечто непостижимым, о чем можно было думать вечно. – Оно как всегда белое, и эти черные разводы как у шута, словно бы ты всегда плачешь. Но твоя вечная улыбка говорит об обратном, и я тоже начинаю улыбаться вместе с тобой. Она снова посмотрела на меня, и внезапно осеклась. Черты ее лица заострились, и теперь я увидел богиню, такой, какой она должна быть.
- Маркус, ты должен сделать для меня кое-что. Повелительно проговорила она, именно с той интонацией как мне нравится. Она замолчала, и в воздухе повисла не ловкая пауза.
- Все, что угодно, моя госпожа. Нарушая тишину, проговорил я, нарочито с ехидной улыбкой.
Суккуб и Инкуб сидели рядом с королевой и с интересом наблюдали. Бросая насмешливые взгляды то на меня, то друг на друга. В конце концов, королева сказал о своем желании. И это желание мне не понравилось.